...Если не случается дождя, то земля над крышкой гроба остается достаточно рыхлой и хорошо пропускает воздух. На случай дождя в гробу предусмотрена скрытая вентиляция - что бы ни случилось, шоу должно продолжаться. В тайничке в крышке гроба лежат леденцы и фляжка с водой.

Двое суток добровольной смерти. Личный рекорд.

Тод Броунинг - "живой труп". Приходите смотреть, приводите родных - только в нашем бродячем цирке!

Благополучные родители назвали его Чарлзом. Полное имя - Чарлз Альберт Броунинг-младший. От их провинциального благополучия он сбежал в шестнадцать лет, влюбившись в танцовщицу из бродячего цирка, и цирк надолго стал его домом.

Он взял новое имя - Тод, похожее на немецкое слово Tod - смерть. Во всяком случае, короче, чем Чарлз Альберт-младший.

Сначала Тод работал зазывалой при "Диком Человеке с Борнео". Человек этот был по задумке дик (пред тем, как залезть в яму с экзотическими, но вполне безопасными змеями, он оставлял часы владельцу цирка; но вот металлические коронки на зубах не снимались, поэтому человек старался меньше скалиться на публике) и сам говорить не мог. За него говорил Броунинг. "Подходите, смотрите, удивляйтесь! Этот человек настолько дик, что живет в одной яме с самыми опасными тварями на земле! Пойман на далёком Борнео и привезён сюда, в Кентукки! Не волнуйтесь, дамы и господа, он сидит на цепи и не может причинить вам вреда!"

Когда Дикий Человек уехал искать счастья куда-то на Запад, Тода стали живым закапывать в землю. Обычно на сутки. Реже - на двое суток. Такое мало кто мог выдержать, номер пользовался спросом.

На смерть всегда есть спрос.

Лёжа тогда в гробу, Тод будто приласкал свою тёзку-смерть, и долгие годы она тащилась за ним, вилась вокруг него, как прикормленная сука. Он ставил фарсы и гиньоли в театрах-варьете, снимался у Гриффита в "Нетерпимости", режиссировал свои первые голливудские короткометражки - она всегда была рядом.

16 июля 1915 года она, наконец, решилась и поцеловала его в губы. С двумя приятелями-актёрами Броунинг возвращался ночью из клуба. Он вёл машину и был безобразно пьян. Его повело на огонёк, который вдруг оказался задним сигнальным фонарём трамвайной платформы, груженой рельсами. Автомобиль Броунинга въехал прямо в этот фонарь и эти рельсы. Элмер Бут, восходящая звезда кинематографа, погиб мгновенно. Другой актёр, Джордж Зигманн, отделался переломами рёбер. А Броунинга покалечило так сильно, что врачи не верили в его выздоровление. Левую ногу ему раздробило совершенно, и срослась она только чудом.

Он выжил, собрался с духом и вернулся в кино.

Тогда смерть взяла отца, Броунинга-старшего, и вернулась, чтобы посмотреть на реакцию сына. Сын тяжело и надолго запил, срывая все подписанные со студиями договора.

Он снова выжил, снова собрался с духом и снова вернулся в кино.

Когда-то продюсер студии Universal Ирвинг Тальберг познакомил его с перспективным актёром Лоном Чейни. У Чейни с Броунингом было много общего. Оба знали толк в сложном гриме и в прошлой жизни работали в бродячих театрах. Отец и мать Чейни были глухонемыми, и он с детства привык изъясняться жестами - грандиозное преимущество для актёра эпохи немого кино. Он стал знаменит, сыграв Квазимодо в "Соборе Парижской богоматери" и Эрика в "Призраке оперы". Лицо Эрика было мгновенно узнаваемым лицом смерти, Броунинг не мог этого не оценить. Смерть, конечно, тоже.

Теперь они часто работали вместе, предпочитая сюжетный экстрим. "Нечестивая троица" (Чейни, Броунинг, Смерть - ха-ха) был фильмом о банде цирковых мошенников, которые грабили богачей, неузнаваемо меняя внешность. В "Неизвестном" Чейни играл циркового метателя ножей, который, скрываясь от полиции, изображал безрукого, влюблялся в танцовщицу и, чтобы не обманывать её, на самом деле ампутировал себе руки. В детективе "Лондон после полуночи" Чейни вёл расследование, изображая фальшивого вампира...

Смерть всегда была рядом с ними. Но теперь актёр ей нравился больше, чем режиссёр.

Чейни показалось забавным после фальшивого вампира сыграть настоящего. Он уговорил компанию Universal купить права на экранизацию "Дракулы" Брэма Стокера и поставленной по мотивам романа пьесы, которая пользовалась успехом по обе стороны океана - в Британии и США. Президент Universal Карл Лэммле-младший согласился во многом потому, что идея снять "Дракулу" заинтересовала также Metro-Goldwyn-Mayer, и можно было подложить конкурентам свинью, перекупив права. Однако постепенно идея его по-настоящему увлекла. Чейни тоже горел энтузиазмом. Наступила эпоха звукового кино, и он предвкушал, как его, Человека Тысячи Лиц, будут называть ещё и Человеком Тысячи Голосов. Он уже сделал звуковой римейк "Нечестивой троицы", в котором говорил пятью разными голосами. Он чувствовал, что готов говорить даже голосом вампира.

Смерть, однако, любит молчание. В 1930 году, когда Universal уже готовилась начинать съёмки, смерть взяла Чейни за горло и за пару месяцев задушила его стремительным раком гортани. Он умер немым.

И это была не первая потеря в съёмочной группе ещё нерождённого фильма. Немецкий режиссёр Пауль Лени, которого прочили в постановщики "Дракулы", создатель классических "Кабинета восковых фигур" и "Человека, который смеётся" с Конрадом Фейдтом, скоропостижно скончался незадолго до Чейни. Конрада Фейдта звали на роль Дракулы вместо Чейни, но Фейдт отказался и уехал в Германию.

Проект удержался в плане только благодаря энтузиазму Карла Лэммле-младшего. Вместо Пауля Лени ставить "Дракулу" был приглашён Тод Броунинг - за неимением лучшего, ибо только что выпущенный им фильм "По ту сторону закона" критики смешали с грязью, а публика не заметила. К тому же, Броунинг опять начал пить.

Вопрос с исполнителем главной роли тоже решился не самым идеальным образом - играть вампира предложили актёру, который исполнял ту же роль в американской версии театральной постановки "Дракулы". Актёр был плохонький, из венгерских иммигрантов, ни разу не звезда экрана - так, несколько второстепенных ролей (причём одна в фильме Тода Броунинга - ага, сработаются). Даже по-английски он говорил с трудом - но он был, по крайней мере, знаком с материалом...

Звали его Бела Ференц Дежо Бласко, а на афишах и в титрах он значился как Бела Лугоши.

Война и революция унесли его за пределы родной Венгрии (где он числился в ряду заметных мастеров столичной сцены), сначала в Германию, а затем и через Атлантику. В Америке он прижился с большим трудом и крупным скандалом. Английский язык он не любил, обходился на первых порах немецким, перебивался ролями иностранцев или вообще ролями без слов. Самоуверенно взялся ставить пьесу в театре, но забыл сказать продюсеру постановки, что никогда этим не занимался. Когда продюсер обнаружил, что аристократическая внешность и непробиваемый апломб господина Лугоши не поддержаны режиссёрским опытом, талантом или хотя бы связями, что господин Лугоши намерен научить актёров говорить по-немецки, так как сам учить английский не желает, он господина Лугоши просто выгнал. Господин Лугоши подал на нанимателя в суд, с треском проиграл дело, демонстративно отказался оплатить судебные издержки и позорно лишился мебели, которая была продана на аукционе для возмещения нанесённого им ущерба.

Такой "успех" был Лугоши не нужен, но другого у него не было. Пришлось и далее довольствоваться мелкими ролями. Однажды судьба свела его и с Лоном Чейни - Лугоши дал ему пощёчину, причем Чейни не возражал. Чейни играл главную роль в фильме "Тот, кто получает пощёчины" по Леониду Андрееву, а Лугоши был клоуном в массовке. Все клоуны (по сюжету их сто, а на деле, понятно, гораздо меньше) были в одинаковом гриме и узнать среди них Лугоши совершенно невозможно.

Его лицо стало узнаваемо в 1927 году, когда публика принимает "на ура" бродвейскую сценическую версию "Дракулы". Лугоши в постановке достаётся заглавная роль. Он подходит к делу творчески: лицо его Дракулы выкрашено в зелёный цвет. По-прежнему плохо зная язык (всего шестой год в США, когда ж ему было научиться?), он вызубривает роль на слух и, сражаясь с интонациями чужого языка, упирает на сцене на внешнюю выразительность. Поначалу получается у него не слишком хорошо. "Herald Tribune" в рецензии на премьерный спектакль пишет: "Возможно, действие воспринималось бы с большим волнением, если бы "чудовище" не изображалось так неестественно: мистер Лугоши играет какого-то малоподвижного хобгоблина, больше похожего на витринный манекен; скорее манерного людоеда, чем ночного интригана".

Публика, однако, принимала спектакль с восторгом. Сняв сливки на бродвейских подмостках, труппа повезла "Дракулу" по крупным городам, и в каждом городе Лугоши играл смерть. Позже он скажет: "Зрители подсознательно стремились в объятия смерти. А смерть - упорный любовник, она всегда получает то, чего домогается".

В объятия смерти зрители стремились самозабвенно - труппа давала до восьми спектаклей в день.

Узнав о планах экранизации "Дракулы", Лугоши тут же предлагает себя на главную роль и получает немедленный отказ. После смерти Лона Чейни Лугоши делает вторую попытку. На роль претендуют не менее десяти актёров, по сравнению с ними его шансы мизерны. Однако в конце концов выясняется, что смерть расчищала путь именно ему.

Возможно, главным аргументом в его пользу оказалась его неизвестность - Броунинг хотел взять на роль вампира актёра с "незамыленным" лицом. К тому же, неизвестность исполнителя означала, что он не потребует большой гонорар: за съёмочную неделю Лугоши получал всего 500 долларов, тогда как Дэвид Мэннерс, игравший роль Харкера, получал 2 тысячи.

Оператором на проект был приглашён Карл Фройнд - ещё один классик немецкого кино, снимавший, среди прочего, "Последнего человека" у Мурнау и "Метрополис" у Фрица Ланга. Фройнд тоже плохо говорил по-английски, возможно, это несколько облегчало Лугоши жизнь, зато все остальные актёры чувствовали себя чуть ли не пришельцами в чужой земле.

Ко всем прелестям, ночами в тех же декорациях снималась версия "Дракулы" на испанском языке. Уверен, никто из читателей не удивится, узнав, что ставивший её режиссёр Джордж Мелфорд испанского языка не знал.

Таким образом, на площадке царила языковая идиллия, граничившая с бардаком. Тод Броунинг, по воспоминаниям участников процесса, появлялся на съёмках только по большим праздникам, а всю основную постановочную работу делал за него Фройнд. Актёры в перерывах язвили по поводу напыщенной глупости сценария и издевались над Лугоши, который одиноко блуждал среди декораций и бормотал себе под нос "Я - Дракула, я - Дракула...", как будто боясь забыть или не в силах поверить.

Естественно, ничего хорошего из такой съёмки выйти не могло. Дэвид Мэннерс настолько не ожидал от фильма ничего хорошего, что, по его неоднократно повторявшемуся утверждению, ни разу в жизни его так и не посмотрел. На съёмках он пытался крутить роман с Хелен Чадлер, исполнительницей роли Мины, но та на его чары никак не поддавалась, и вот об этом он впоследствии очень сожалел - Хелен вышла замуж очень неудачно и быстро спилась, пустив под откос свою вполне успешно начавшуюся звёздную карьеру. Студия тоже не рукоплескала тому, что у Броунинга в итоге получилось: оказалось, что они с Фройндом привычно решили многие эпизоды в пластике немого кино, добавив в сцены с Дракулой непрошенного сюрреализма, а в целом фильм получился неспешным и затянутым.

На свет вышли редакторские ножницы и часть уже готовых сцен полетела в корзину. Среди них оказалась, например, сцена на кладбище, когда Ван Хелсинг и Харкер убивают ставшую вампиршей Люси - в англоязычной версии фильма несчастная девушка так и осталась неупокоенной. В испанской версии фильма, которая была более тщательно и динамично поставлена, обошлось практически без купюр, но вот работу Броунинга обкорнали безжалостно. И даже после этого (возможно, что именно после этого) фильм выглядел неаккуратным и неровным. Студии оставалось только сделать хорошую мину (Мину Харкер) при плохой игре (а игра Лугоши была признана на студии отвратительной, многие его эпизоды тоже подверглись сокращениям), выпустить фильм на экраны и надеяться на чудо.

Премьера была назначена на 14 февраля 1931 года - день святого Валентина. В связи с этим фильм именовался на афишах "Самой невероятной историей любви из воплощенных на экране". Студия не стала тратиться на предварительную рекламную раскрутку, на премьере даже не было никого из съёмочной группы. Лугоши вышел на сцену только на показе испанской версии - чтобы поздравить коллег. Тод Броунинг игнорировал все мероприятия - вероятно, у него находились более интересные дела.

Критики были настроены скептически. Добрые граждане, часто забывавшие подписываться, забрасывали офис Ассоциации кинопроизводителей и кинопрокатчиков требованиями "убрать эту гадость с экранов". Коллективные петиции называли фильм развратным и кощунственным.

Зритель шёл на картину толпами.

Лугоши внезапно стали узнать на улице. Его неистребимый европейский акцент вошел в моду. Касса студии пухла от долларов. Фильм, стоимость производства которого зашкалила за триста тысяч, принёс миллионы.

Люди смотрели "Дракулу" снова и снова. Их что-то цепляло в этой картине, что-то неуловимое, не замеченное критиками, не предусмотренное даже авторами фильма. Люди хотели бояться. Они грезили кошмарами.

Золотой жилой кинематографа начала 1930-х годов стал страх. Золотым звоном - пронзительный женский вопль, ставший едва ли не главной звуковой доминантой кино на многие десятилетия. Впервые прогремевший с экрана экзистенциальный зов смерти.

Смерть - упорный любовник. Она всегда получает то, чего домогается.

Через месяц после премьеры "Дракулы" в Санта-Барбаре погиб в автомобильной катастрофе Фридрих Вильгельм Мурнау - режиссёр-постановщик первой экранизации романа Стокера, знаменитого "Носферату".

Примерно тогда же впервые прозвучали в устах Карла Лэммле-младшего судьбоносные слова: "фильм ужасов". На одной из встреч с прессой он так и сказал: "Мы хотим снять ещё один фильм ужасов".

Можете себе представить, так и сказал. "Ещё один".

В следующее десятилетие на Universal были сняты десятки фильмов ужасов. Вторым по очереди и первым по значению стал "Франкенштейн" Джеймса Уэйла. Студия, конечно хотела видеть в образе Чудовища Лугоши - он должен был стать "новым Лоном Чейни" и подписал на весьма лестных условиях долговременный контракт с Universal. Однако капризный венгр Лугоши и капризный англичанин Уэйл друг другу не понравились. После первых же проб Уэйл начал искать другого актёра на роль Чудовища, а Лугоши заявил, что роль без текста ему теперь неинтересна, к тому же, он не любит долго гримироваться.

Уэйл нашёл Бориса Карлоффа и славу создателя "Франкенштейна". Карлофф был согласен играть роль без текста и каждый день по семь часов кряду сидеть в гримёрной.

Потом Уэйл нашел Клода Рэйнса и славу постановщика "Человека-невидимки". Рэйнс был согласен играть роль со словами, но с полностью закрытым лицом.

Карл Фройнд снял "Мумию", как-то подозрительно напоминающую сценарием и мизансценами "Дракулу", да и актёрский ансамбль был практически тот же - только вместо Лугоши главной звездой теперь был Карлофф. Он тоже получил от Universal предложение стать "вторым Лоном Чейни" и контракт на лестных условиях.

Другие студии тоже включились в "гонку кошмаров". MGM выпустил блистательный фильм Рубена Мамуляна "Доктор Джекил и мистер Хайд", за который исполнитель обеих главных ролей Фредерик Марч получил "Оскар". RKO отбомбилось грандиозным и незабвенным "Кинг-Конгом", несколько укрупнив идею "Дикого Человека с Борнео"...

Но лишь Universal создал в итоге настоящую индустрию кино чудовищ. Их так и называют теперь - Universal monsters. Монстры "Юниверсал". Универсальные чудовища...

Потом были продолжения, новые проекты, вариации, повторные релизы, пародии, успех у нового поколения на телевидении... Фильм ужасов, начинавшийся как концептуальный прорыв, выродился в трэш, переродившийся трэш стал поводом для новых концептуальных прорывов.

К началу 1940-х годов это был благополучный мир, умиротворенный и выхолощенный, живущий только призраками прошлого. "Человек-волк" с Лоном Чейни-младшим (Universal всё-таки получила своего "Чейни № 2") был последним всплеском былого величия. После него студия окончательно отдала жанр на растерзание эпигонам.

Карлофф с Лугоши частенько снимались в одних и тех же фильмах, регулярно и со вкусом друг друга убивая на экране. Как-то само собой получалось, что актёрская карьера Карлоффа шла ровно и без сбоев, а Лугоши обидно увяз в трясине самоповторов. Выйти из плаща Дракулы он, по большому счёту, так и не смог. В 1956 году его так и похоронили - в плаще Дракулы.

В следующем 1957 году британская студия Hammer запустила в производство нового "Дракулу" - впервые в цвете и впервые с Кристофером Ли в главной роли. Фильм вышел на волне успеха цветного же "Франкенштейна".

Джеймс Уэйл, постановщик классического "Франкенштейна", был найден мёртвым в бассейне своей виллы через три недели после премьеры "хаммеровского" фильма.

Смерти, как ни крути, не откажешь в мрачноватой иронии.

Тод Броунинг, чьё двухдневное лежание в гробу начало эту историю, всё-таки снял самый потрясающий фильм ужасов из всех. Его фильм назывался "Уродцы", в нём не были ни капли мистики и фантастики. Это была мелодрама из жизни бродячей цирковой труппы, в которой разнообразные уродцы выступают вместе с "нормальными" актёрами. Красавица-гимнастка влюбляет в себя лилипута, который унаследовал крупное состояние. После свадьбы она пытается его отравить. Однако остальные уродцы раскрывают её замысел и жестоко мстят. Фильм, в котором снималась самая впечатляющая группа актёров с физическими отклонениями за всю историю кинематографа, нёс гуманистический и нравственный заряд высочайшего накала, но публика к предложенному Броунингом уровню откровенности оказалась не готова. Резонанс был ужасен. Спасти "Уродцев" от провала в прокате не смогли никакие сокращения. Его негатив, по легенде, руководство MGM приказало утопить в море.

В середине 1960-х фильм был открыт заново и объявлен классикой.

Броунинг не дожил до этого момента. Его убила та же болезнь, что и Лона Чейни - рак горла. Умер он в 1962 году, но первый некролог, по курьёзному стечению обстоятельств, появился в "Variety" ещё в 1944-м.

Обычная история для тех, кто, в общем, никогда не расставался со смертью...