По существу первыми панками были нигилисты…

     Предисловие
     Всем известно, что панк достиг своего апогея в 70-е гг. XX в. Личности типа Сида Вишеза и Джонни Роттена всколыхнули общественное сознание. Немногие понимали их идеологию, творчество и образ жизни. Ситуация не очень-то изменилась к настоящему времени, несмотря на то, что догадливые продюсеры стали выпускать дерьмо наподобие Аврил Лавинь и прочей мутоты, которые называют себя панками. Настоящих панков по-прежнему не понимают, а особо «продвинутые» даже высмеивают. Еще хуже, что настоящих-то совсем мало. Но настоящая статья посвящена совсем не проблеме вымирания панка, а совсем другому.

     Собственно по теме…
     Выше уже было сказано, что как музыкальное направление, панк сформировался в 70-х гг. Но ведь панк-рок возник не на пустом месте. Для его появления была необходима основа, то есть ИДЕЯ. Вот об этом-то я и хочу поговорить.
     Меня очень удивил вопрос одного моего знакомого: «А кто такие нигилисты?»
     Я всегда считала, что тот, кто знает, кто такие панки, должен понимать и кто такие нигилисты. Ведь по сути именно нигилисты и были первыми панками. Для тех, кто все-таки не знает, цитирую: «Нигилист – это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением не был окружен этот принцип». На что похоже? Правильно, на идеологию панка. 1862 год, И.С. Тургенев, «Отцы и дети». За век до появления Sex Pistols. В русской классической литературе часто встречаются личности, отвергающие то, что отвергает современная неформальная молодежь и поддерживающие то, что эта самая молодежь поддерживает. Наиболее яркими примерами являются Чацкий («Горе от ума», Грибоедов), Печорин («Герой нашего времени», Лермонтов) и, собственно, нигилист Базаров («Отцы и дети», Тургенев). Естественно, они не носили косух и ирокезов, но вот идеи их содержали в себе протест против общественной жизни России того времени, они высмеивали глупость, лесть и отсталое, гиперконсервативное мировоззрение «отцов».

     Литературные критики (те еще, надо сказать, знатоки) да и просто общественность называют таких свободолюбивых личностей лишними людьми. Признавая за ними ум, честь и прочие добродетели, их все равно называют вобравши в себя все пороки общества. Даже сами авторы этих произведений говорят, что их герои – собирательный образ, показывающий весь цинизм и испорченность молодежи того времени. Ой ли! Это они-то, говорящие правду, идущие навстречу, на борьбу со всей уродливостью общества, не прячущиеся за манерами и этикетом – «испорченные»? Тогда вопрос: а отчего они стали такими? Уж не благодаря ли этому самому обществу? «Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали – и они родились. Я был скромен – меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм – другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их – меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала  в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешек, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду – мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в душе моей родилось отчаяние… »
     Эта исповедь Григория Печорина отлично показывает и причины и результаты влияния общества (толпы, массы – как хотите) на человека, личность; его реакцию на выражение индивидуальности.

     Остается добавить только, что схема эта действовала в XIX в., действует и в наше время и действовать будет всегда. Борьба одного человека против толпы и самого себя не закончится никогда. Люди, противостоящие общество, видящие его через призму справедливости и реальности, будут появляться, пока будет существовать само общество.